1
В этой чашечке маленько,
в этой кружечке чуть-чуть…
Что для прочих только мельком,
лишь на раз глотнуть, куснуть,
то – для папы целый завтрак,
и притом – на целый час.
Если спросите вы: как так?,
удивитесь: вот те раз!,
мы вам запросто ответим,
что у папы был гастрит,
и желудочных две трети
у него хирург отстриг.
Потому сейчас и мало,
но усердно папа ест.
Квас, картошка, мясо, сало
и ещё шесть-восемь мест
пищи разной занимают
треть, а то и пол-стола.
И пустыми не бывают
кружки, как ни прибирают,
чашки, как ни убирают
их из этого угла.
2
На абордаж сейчас противник будет взят!-
А нам тогда залезть совсем нетрудно,
раз папа с открывашкой, как пират,
идёт на банку с джемом, как на судно.
Лязг, клацанье… И сорванный венец
упал, к добыче доступ открывая!
…В тарелке по соседству, наблюдая,
описился солёный огурец.
3
Как сошлось, посмотри:
рис, уха – сухари.
4
Сухарик я взял,
только вышла промашка –
сухарик упал
и разбился как чашка.
Но он не один
у меня в арьергарде –
на скатерти блин,
как пустыня на карте.
5
Сестрёнкина котлета
горячая, как лето,
горячая, как тело
на солнечном песке,
на жёлтенькой тарелке,
где тут же – лука стрелки,
и наши посиделки
идут рука к руке.
6
На кухонный стол я взираю с ухмылкой,
туда, где в тарелке осталась еда:
кружок колбасы
с в него воткнутой вилкой –
как будто бы с ручкой сковорода.
А чайный пакетик, заваркой темнея
и ниткой белея, попав в кипяток,
в стакане похож на воздушного змея,
что в воду упал с высоты, и размок.
7
Бросил курицам под стол
я кусок колбасной шкурки.
Как они в своей конурке
заметались!
Как орёл
зайца, тот кусок одна
вмиг схватила;
побежала;
те – за ней вдвоём! Война!
«Оторваться б! Места мало!..
Где уж тут склевать тайком –
клювы жадные так близко!».
Вот и бегает с куском,
как с мячом баскетболистка.
8
В руках появилось
сырое яйцо, вырвалось.
Упало, разбилось, –
разгерметизировалось.
9
Не готовим мы еду,
Дружим с общепитом:
Нам электрик сжёг плиту
И ушёл сердитым.
В кухне дым стоял и треск,
Как от фейерверка:
Не туда он трижды влез,
Подвела проверка.
Вилку сжёг, розетку, шнур –
Всё, что только можно.
И, устроив перекур,
Нам сказал тревожно:
«Надо новую вам брать,
Эта не годится».
Мы остались наблюдать,
Как плита дымится.
Догорала, словно танк
После попаданий
Трёх прямых… Воняло так,
Как в чаду восстаний.
Тут, наверное, он прав:
Нечего втыкать-то,
Да и не во что. Сказав
«Эх, прощай, зарплата!»,
По совету по его
Мы плиту купили.
Только звать-то нам кого,
Чтобы подключили?
10
Захожу неторопко.
На столе – рафинад.
Открываю коробку:
сахар любят, едят:
там всего два комочка
в пустоте, на виду, –
два квадратных кусочка,
как два зуба во рту.
11
Пакетик чая – что конферансье,
который часть программы представляет,
оделся он классически – как все,
кто этот стиль другим предпочитает:
щепоть заварки – это чёрный «низ»,
на белом «верхе» – бирочка цветная,
как будто «бабочка» – красив артист!
Ну что, артист, попьём с тобою чая?
12
На кухонном нашем столе
так солнечно, празднично, чисто!
Печенье, конфеты, суфле,
плетёнка – как пресс культуриста,
и с чаем бокал – как труба
дымящаяся парохода,
и сахара-снега крупа,
и солнца варенья и мёда.
13
Показался чай горячеватым.
Сбалансировать весьма легко:
в тёмном небе облаком кудлатым
заклубилось в чае молоко.
Растворило, скрыло цвет заварки,
всё окутав белой пеленой.
Будто в бане кто-то очень жаркий
щедро на камин плеснул в парной.
14
Раскружил в стакане карусель,
или (ручка – ложечка) юлу.
Чай-то, чай, вам это не кисель –
вон как крутится! Прошу к столу.
15
На овальной вазочке для хлеба,
сбоку берестяночки, лежит
пирожочек, и его я съел бы,
если б не его волшебный вид.
Будто на корме рундук, каюта
судна деревянного…– люблю
море и суда я почему-то.
Просто так смотрю и кофе пью.
16
Натёртая, в сахарных блёстках,
морковь – не морковка, а диво!
На рыжих упругих полосках
крупинки лежат так красиво,
как чашечки белые лилий
в воде на закате, восходе,
как капли росы или иней
на светло-коричневой хвое.
17
Я в руки яблоко беру;
его разрезав посерёдке,
с него снимаю кожуру
ножом, как будто краску с лодки.
Лежит клеёнка, вся в цветах,
в ромашках жаркого июня
и на столе глядится так,
как на сковороде глазунья.
18
Любуюсь кухней нашею,
как будто не видал.
Наполнен простоквашею
раскрашенный бокал.
Когда он наклоняется
ко рту того, кто пьёт,
в нём будто начинается
весенний ледоход.
В бокале речку горную
увидит пьющий, он
глядит в трубу подзорную,
но видит каждый склон
не так, как все смотрящие, –
особо, изнутри.
Там всё, как настоящее, –
сам хочешь?, посмотри.
Дивуйся той картиною,
что видеть довелось.
…Пустое дно вершиною
бесснежной поднялось.
19
Так и живём понемножку
каждый с работой своей:
ты намываешь картошку,
кот намывает гостей.
