Жила по соседству старуха-ворчунья,
Ее меж собою мы звали колдуньей;
Всегда в раздраженье, всегда недовольна,
Гримасса такая, как будто ей больно.
На нас, шаловливых, частенько шумела:
– Мне слышать под окнами гам надоело!
И топот, и крики, и визг бесконечно!
И мы невзлюбили старушку, конечно.
Мы, можно сказать, ей войну объявили,
И все, как могли, мы ее изводили:
То в дверь постучимся, и ну врассыпную,
То мелом на стенке портрет нарисуем,
То бросим снежок ей в оконную раму…
Так длилось, пока не увидела мама.
С укором сказала:
- Ну, как вам не стыдно?
Ведь бабушке плохо, неужто не видно?
Она одинока, она так несчастна,
От этого, может, и сердится часто.
А вы, чем кидаться ей в окна снежками,
С ней мир заключите. Придумайте сами,
Что сделать, чтоб стало житье веселее,
Чтоб бабка оттаяла, стала добрее.
Пришли в женский день мы к соседке ворчливой
С коробкой картонной, нарядной, красивой,
В которой сидел на цветастой пеленке
Пушистенький, белый щеночек болонки.
Взглянув на щенка, улыбнулась старушка:
– Вот это подарок – живая игрушка!
Затем посадила зверька на ладошку,
Слегка почесала за ухом у крошки,
Спросила у нас, в свое счастье не веря:
– А имечко есть ли у нашего зверя?
Мы все имена в этот день перебрали,
В итоге Лапусей щеночка назвали.
Потом угощала нас бабушка чаем,
И мы убедились, что вовсе не злая,
Что нет, не колдунья она никакая, -
Веселая, добрая, чуть озорная.
Узнали, что звать ее бабушка Маша,
Подружка теперь это лучшая наша.
Из школы приходим – скорее к соседке,
У той же для нас завсегда есть конфетки.
Но, главное, стало с тех пор нам понятно,
Что добрыми быть – это очень приятно.
ЕЩЁ